Я люблю спрашивать людей, счастливы ли они. В большинстве случаев, я слышу что-то вроде “Да, но…” и дальше перечисление того, что было бы неплохо иметь еще для полного счастья. Очень редко в ответ услышишь безоговорочное “Да”. Во внутреннем дворике дома, в котором я живу, низко повешен цветной гамак. Кажется, что перешагнуть его совсем несложно, но после того, как моя левая нога оказывается по ту сторону, нога правая путается в ткани, и я падаю на кафельный пол, разбивая себе коленку. Как так получается, что коленка разбивается, а джинсы остаются целехоньки и со стороны выглядит будто бы и не случилось ничего.
Даже если ты путешествуешь никуда не спеша, ты — турист. Так, я провожу целую неделю, гуляя по центру Монтевидео. Я привыкаю к нему, к потрескавшимся фасадам зданий в Старом городе, из балконов которых к небу тянутся стволы хилых деревьев, к пальмам на центральной пешеходной улице, выложенной мозаичной плиткой из цветных кусочков, к кафешке, напротив центрального продуктового рынка, где продаются отличные печенья-колбаски. А потом, когда такси везет тебя в аэропорт по дороге, вдоль которой с одной стороны пляж с накатывающими волнами, а с другой современный город, понимаешь, что за неделю так ничего и не увидел, просто был туристом.
В 18-миллионном Сан-Пуало Бруно приезжает ко мне через пару часов после того, как я в своей бразильской манере пишу ему “Я тут. Может встретимся?”. “Ты счастлива,”- спрашивает Бруно. “Да,” — отвечаю я, а потом после долгой паузы говорю, — “Просто понимаешь…” “Ты уверена?” — перебивает Бруно, и кажется, я попадаюсь в свою же собственную ловушку.
За окном гостиничного номера свистящие звуки взмывающих в воздух Стамбула самолетов как в последней сцене в “Близости”. И поскольку я пересматривала фильм тысячу раз, я-то знаю, что вот-вот таможенник скажет Натали Портман: “Добро пожаловать домой, мисс Джонс”, а потом начнутся титры и зазвучит песня Damien Rice “The Blower’s Daughter”.
